Люблю эту мысль Уильяма Гибсона, она так многое объясняет.

Например, давайте представим краткую историю медиа. Потребление контента, если жестоко обобщать, меняется примерно так, как это произошло с едой.

Долгое время еды у большинства было мало: любая еда имела ценность, и важно было приготовить нечто съедобное из того, что было, желательно не заработав при этом цингу или пеллагру.

В какой-то момент еды стало много и даже очень много. Люди начали выбирать из доступного  максимально вкусное – так появился современный фастфуд, индустрия снеков, дворцовая и ресторанная кухня. В разных классах общества это появилось совсем в разное время – вспомните заголовок.

Сравнительно недавно люди осознали, что у еды есть не только вкус (краткосрочное последствие), но и долгосрочные последствия: здоровье, влияние на форму тела и так далее. Это создало множество новых бизнесов, пусть они пока куда меньше, чем компании второго этапа.

Соблазнительно перенести эту классификацию в медиа. На первом этапе медиа выполняют запрос на получение информации: утоляют голод, предоставляют необходимые витамины и минералы. На втором учатся выбирать из информации самое вкусное, готовить это так, чтобы получалось еще вкуснее, и доносить это до нужной аудитории. Когда-то начнется и третий этап: время думать об измеримой пользе и значимости.

По работе мы в основном занимаемся вторым этапом, а интереснее всего мне думать о третьем. Проблема в том, что обсуждать будущее, когда многие медиа вокруг стараются сохранить хотя бы настоящее, немного странно. Воображаемый оппонент скажет: “Да, мы обеспечиваем вам невроз и паранойю, шлем пушами сообщения о смертях и убийствах и мешаем работать другими способами, зато благодаря этому хотя бы существуем – и кое-что важное вы сможете узнать только у нас”. С этим трудно спорить, голодному не до фитнеса.

Будущее наступает неравномерно, а кое-где вместо него вообще наступает прошлое. Но это не причина не думать о будущем вообще.